Андрей Чибис: Север – это судьба

На долю главы региона выпало непростое время: ковид, СВО, западные санкции. Всё это Андрей Чибис встретил в новой для себя должности губернатора Мурманской области, решая нестандартные задачи буквально с колёс.

И решал он их успешно: регион не просел и даже, наоборот, вырос в экономике, здесь реализуются крупные стратегические проекты и преображаются муниципалитеты.

Ведущая «Арктик-ТВ» Александра Ретунская побеседовала с Андреем Чибисом о семье, детстве, работе, вызовах, с которыми пришлось столкнуться на Кольском Севере в самом начале губернаторской карьеры, ножевом ранении, которое глава области получил в Апатитах, и о многом другом. С видео интервью можно ознакомиться по ссылке.

- Андрей Владимирович, за прошедшее время в должности главы региона вы стали матерым губернатором. Мы хотели бы с вами поближе познакомиться как с человеком, вы не против?

- Попробуйте.

- Я вышла на улицы и поговорила с людьми. Приведу их высказывания о вас. «На мой взгляд, это достаточно смелый человек, который хорошо управляет нашим городом, я им горжусь. Мы как-то встретили его на улице, он улыбнулся поздоровался, он добрый, приятный человек». «Смелый, раз взял на себя такую ответственность стать губернатором, все-таки пять лет уже. Я думаю, хороший человек». «Типа по первому впечатлению какой? Он наш слон, что я могу сказать, наш слоняра, хороший парень». Вот что о вас говорят люди. Вы знакомы с молодежным сленгом? Мы полезли, честно говоря, в справочники, искать, что такое слон. Оказывается, это уважительное такое понятие, это как на нашем языке ЛОМ, свой парень.

- Теперь знаком.

- Вспомним ваше детство, у меня есть ваша биография, очень привлекает эпизод о том, как вы росли в р.п. Чапаевский. Там какие были нравы?

- Это часть города, его окраина, градообразующий район. На заводе имени Чапаева работал мой отец, кстати, с токаря дошел до замгенерального директора. Тоже такой селф-мейд, как это говорят. И когда я посмотрел сериал «Слово пацана», сразу вспомнились эти времена, потому что нравы и впрямь были непростые. Ходили стенка на стенку, район на район и т.д. Я очень благодарен отцу за то, что он постарался сделать так, чтобы я глубоко не окунулся в эту среду. Он всегда занимал меня делом, что только мы ни делали: и кроликов держали, и поросят, (тогда еще такое время было очень голодное, скажем так) и строили дачу, разбирая списанную тару для стройки. Разбирали на доски ящики от противоградовых ракет, и из этого строили дачу. А нравы в то время – да, были непростыми.

- Разбитые носы?

- И такое тоже.

- Я просто думала, в Чапая играли.

- Сильно маленькими.

- А военный завод что выпускал? Или на тот момент конверсия была?

- С какой целью интересуетесь? Там разные изделия были. И, кстати, в том числе и изделия резинотехнические для подводных лодок, которые обеспечивали как раз шумоизоляцию корпуса, есть еще ряд продукции и, конечно, во времена эти лихие, все, что с галошами было связано тоже, и галоши выпускались. Я очень четко помню, как зарплату папа, занимая высокую должность, получал галошами.

- Вы как-то рассказывали по поводу стенгазеты школьной, где вы боролись за правду. Вы на юриста пошли учиться, потому что такой правдоискатель? Вы хотели быть адвокатом?

- Только не стенгазету, это была газета шестнадцатиполосная А4, называлась «Тинэйджер», у нас в 10 классе выпускалась. Это, кстати, тоже важная веха, потому что я в 10 класс поступил в лицей №1 в Чебоксарах, он в центре был, и я каждый день ездил туда. А там среда была другая, это правда. Хотя риски тоже были - так как ты с поселка, а тут другой район, они все те же сохранялись, с точки зрения тех нравов. Но у нас был предмет журналистика, и один из главных редакторов одной из газет республиканских нам преподавал. Возникла мысль делать свою газету. Мы сколотили команду и стали эту газету делать. Но тогда не было везде компьютеров. Мы готовили материалы, писали, потом нужно было найти того, кто сделает набор, нужно найти было типографию и денежку, для того чтобы это отдать в печать. Но, тем нем менее, это такой очень интересный был опыт.

Мы газету раздавали по большому количеству школ, и, более того, я помню, что это был 96 год, выборы президента России, и я уж не знаю, как это сложилось, но у меня возникла коммуникация, такой деловой был, ходил на аудиенцию к полномочному представителю президента в Республики Чувашия. Тогда так должность звучала, сейчас у нас – главный федеральный инспектор. И он, кстати, поддержал нашу работу, и нас даже отправили на конкурс, на всероссийский съезд или слет молодых политиков и журналистов, он проходил в СНГ, в Одессе. Мы с этой газетой получили признание среди журналистского сообщества, разделив первое место с молодежной киевской газетой, которая издавалась уже лет 20. И вот мы такие гордые приехали домой, с победой, потому что у нас там был третий выпуск всего, а жюри оценило это как такую крутую газету, поставив наравне с той газетой, которая в тираже давно уже выходила в Киеве.

- Но вы не пошли на журфак, а пошли на юрфак.

- Я где-то, по-моему, в конце 10 класса почему-то внутренне, искренне, четко определился для себя, что я хочу быть юристом.

- Вы хотели быть адвокатом, защищать людей?

- Я работал по профессии очень много, я не занимался уголовным правом, но занимался налоговым правом, гражданским, арбитражными процессами. Начинал с разных дел, от разводов, ДТП и до крупных проектов, ну то есть это вообще судебный процесс.

- Вам нравится защищать людей?

- Мне нравится добиваться справедливости.

- Хотела сказать, какой юрист пропадает, журналист пропадает, но в работе губернатора можно все таланты продемонстрировать. Вы соцсети сами ведете?

- Опять, с какой целью интересуетесь?

- Вот сейчас люди сказали, что вы смелы, потому что одним из первых испытаний для вас стала авиакатастрофа. Что вы почувствовали в тот момент?

- Первое – это шок. Что может все обошлось? Но когда видели кадры пожара, становилось жутко. И это страшно. И конечно, вы понимаете чувства тех, кто ждет. Понятно, что с ними отрабатывали и до, и в тот момент медики, которые отвозили потом их домой, и прочее, но это все равно шоковое состояние. Наша задача – сделать все, что мы должны были сделать, и мы это сделали. Один из таких моментов, которые я на всю жизнь запомнил, это девушка, которая ждала мужа с дочкой, а мужа как раз только что назначили главным врачом медсанчасти 120 ФМБА в Снежногорске. Мы буквально недавно встречу там проводили, и он там представился мне, а потом он поехал в командировку и взял дочку восьмилетнюю с собой, чтобы в Москве с ней погулять. И в итоге они не были в списке тех, кто остался жив. За потерявшей семью девушкой приехал брат, мы их проводили, и вдруг он возвращается. Мы говорим – что случилось, какая-то помощь нужна? Нет, говорит, она не может подняться обратно, но очень просила передать, что он на вас надеется, точнее надеялся, не подведите его. И это такой очень серьезный наказ.

- А вы доверчивый вообще человек, открытый к людям?

- Да, и некоторые мои близкие говорят, надо быть менее доверчивым. Я, конечно, разумно доверчивый, жизнь научила быть разумным.

- По поводу «жизнь научила», я обратили внимание, когда вы вышли после парада к людям, я не увидела никакой охраны. Давайте вернемся к той ситуации… Ваше отношение изменилось к людям, что вы почувствовали?

- Если брать ситуацию ту, когда уже потом узнаешь подробности, это одно. Но в тот момент даже не понимаешь, что это такое случилось: какой-то страшный сон, не может быть такого, это не со мной. Понимаешь что это реально, когда уже медработники сказали и главврач, что, грубо говоря, если бы 2 сантиметра в сторону, то это была бы аорта и спасти было бы невозможно. Плюс я был очень голодным и поэтому при том характере повреждений желудка (как на шампур, как мне сказали) это сильно спасло, потому что не произошло никаких заражений. Но это опять про судьбу. Это я уже узнал потом, когда меня после операции перевезли в мурманскую областную больницу из Кировска, и ко мне пришла жена. Принесла крестик мой, который по определенным обстоятельствам некоторое время был не на мне. Она сказала: «Бери крестик, одень и больше не снимай». И рассказала историю, что когда я уехал в Апатиты, она была у себя на работе и сама не знает почему, вдруг появилось огромное желание обязательно зайти помолиться в церковь. А вечером этого дня со мной произошло то, что произошло. Когда ты понимаешь, что тебя от смерти отделяло 2 сантиметра и сопоставляешь с рассказом жены, много думаешь и про Бога, и про судьбу.

Что касается отношения к людям, возможного недоверия… Я не скрою, переживал, не случится ли так, что мне будет тяжело общаться. Но все опасения развеяла первая же встреча в Североморске после случившегося. Хотя, конечно же, было там и стоять тяжело, и меня вообще до сих пор врачи поругивают за мой график. Я очень порадовался тому, что наоборот, как-то еще больше мне хочется с людьми общаться. Недавно я ночью как-то ехал с работы домой, листаю соцсети и наткнулся на фотографию человека, у которого были написаны слова поддержки в мой адрес, мол, держись. Я нажал на его сообщение и следом пошла целая линейка публикаций, которые писали люди, когда я лежал в больнице. Я приехал домой в слезах, не скрываю, потому что это очень сильная эмоция, и мотивирует это еще больше.

Поэтому, у меня нет никакого предубеждения относительно встреч с людьми, наоборот, меня еще больше тянет к общению. На днях, когда был в Апатитах, я получил много добрых эмоций и тепла. Я стоял на поздравлении с Днем Химика, огромное количество людей было, они показывали сердечки, махали руками и прочее. Это говорит о том, что подавляющее большинство абсолютно настоящие, искренние люди. И ради таких людей, несмотря на эти все «приключения», я буду делать все, чтобы задумки и задачи получались. Точно как и делал, не жалея себя. А сейчас еще больше мотивации дожимать вопросы, которые нужны для того, чтобы жители нашей области чувствовали эти изменения.

- Что вас больше всего порадовало, можете вспомнить? Ну прям вот счастье вы ощутили.

- Из таких вещей, которые меня «торкают», можно так сказать, это, например, важнейший для нас проект по газификации. Вы опять скажете, что я про работу. Счастье от газификации я испытаю, да, когда мечтаю. Я визуализирую. Мечта открыть газ, ну просто это же борьба не одного поколения. Даже как-то на Питерском форуме в сердцах сказал, мол, посылали с этим сколько раз, хотя и корректно, и куча обсуждений была. Но президент услышал: «Ты прав абсолютно, надо делать». И вот когда были сформулированы очень четкие решения, и мы приступили к реализации, то, конечно, да, я испытываю яркие эмоции, потому что это то, за что мы бились крайне долго. Мы кучу сил вложили в это. Опять же, железная дорога новая: проект, который был заморожен, который был инициирован достаточно давно. Тоже вы не представляете, как на разных совещаниях в правительстве было. Мне, губернатору, говорят – представь договоры «take or pay» («бери или плати») с теми грузоотправителями, кто готов будет отправлять. Я? А может мы, государство, скажем: сначала вот дорога и вот договор? Может быть принято будет решение про то, что эти 40 млрд надо выделить, чтобы построить? Если по газификации есть решение четко зафиксированное и мы приступили к этой работе, то там – еще куча вопросов, которые каждую неделю мне приходится решать. Не говоря уж, что мои люди каждый день над этим работают. Одних стыковать с другими –это тема отдельного глубокого разговора по итогам. А мост через реку Тулома, который ты постоянно видишь, недостроенный стоял. Грусть просто, боль была. И потом, когда мы это сделали и движение пошло, понимаю, что все было правильно. Силы, эмоции, нервы, здоровье в конце концов потрачены не просто так. Вот это поехало, вот порт достраивается.

- А маленькие радости? Вышли с какого-то совещания, надо подзарядиться, вы на небо смотрите, на травку, листочкам умиляетесь?

- Маленькие радости… Вот не знаю. Сегодня ночью переполз сын из своей кроватки к нам, мы спали, а проснулись – лежит поперек на мне: вот она, маленькая радость, которая дает ту эмоцию, которая заряжает. Солнышку и цветочкам, и новой разметке вовремя сделанной, я тоже радуюсь.

- Мы от прохожих узнали те вопросы, которые они задали бы вам, чтобы прояснить какой вы человек. Это просто вопросы от людей с улицы. Цитирую. «Я бы его пригласил на рыбалку, вот там бы и узнал получше». «Например, чем вы увлекаетесь, может спорт? Наверное, с этой стороны бы начала знакомство, с общего интереса к спорту». «Что у вас сегодня на ужин? Интересный вопрос, а то каждый день надо думать, что готовить в большой семье, голова устала. Может чего подскажет». «Жанр музыки какой нравится? Мне кажется, по тому, какой у человека вкус в музыке, можно сложить мнение о человеке. Мне кажется, это отражает личность». «Какие книги читает?» «Какие качества ценит больше всего в женщинах?» Выбирайте любой вопрос, который вам понравился.

- Я в женщинах, как и в мужчинах ценю те самые качества, о которых сказал: человек должен быть настоящий.

- Откройте секрет, почему столько женщин в правительстве?

- Их не так много, как кажется. Я это недавно обнаружил. А вся эта феерия, которая раздувалась, есть люди, которые завидуют, наверное. Женское правительство, я даже в какой-то момент не то что поверил, я даже периодически на совещаниях подкалывал, потом посчитал. Правительство – это коллективный орган, принимающий решения, в том числе выпускающий нормативные акты, и не все руководители органов власти являются членами правительства. Среди членов правительства у нас 9, не считая меня, мужчин, и 12 женщин. Есть куда расти. Поэтому каких-то радикальных перекосов точно нет. Более того, те женщины, которые работают у нас в правительстве, я ими горжусь, как и мужчинами. Это не просто работа, руководители не могут в 5:15, 6:15, 9:15 вечера встать и пойти домой, потому что у них рабочий день закончен. И им ведь совмещать свою работу приходится еще с тем, что они воспитывают детей, занимаются бытом. Это уникальное сочетание.

- Как вы отбираете членов команды, по какому признаку? Кроме профессионализма.

- Они должны быть по-настоящему искренними, верить и делать свое дело, это первое, второе – они не должны быть людьми, которые, если что-то не получилось, мне врут.

- Можно ошибаться, нельзя врать?

- Можно ошибаться. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Но не делать, да еще и врать, это табу.

- Вы свою жену любите?

- Конечно, очень.

- Вы помните первый день, когда вы ее увидели?

- Помню в деталях.

- И как она была одета? Обычно мужчины не помнят.

- Мы оба учились в институте, я на курс старше. Знаком был с ее подругой. Я был на машине, предложил подвезти, когда вышли из института. А она говорит: «Я с подружкой, Евгения, знакомьтесь». Она меня так поразила своим обаянием, искренностью… Подвез к дому, распрощались, и вот она идет к подъезду, а у меня, не знаю почему, такая четкая мысль: «ты будешь моей». Такой первый день нашего знакомства. Потом, конечно, пришлось ее добиваться, не один месяц, кстати, но вот сложилось так, как сложилось.

- Я про одежду спросила.

- Куртка, джинсы и берет.

- Насколько сложно было убедить ее поехать на Крайний Север? Или не сложно? Север, милитаризированный регион, подводные лодки....

- Этот вопрос мне задал президент, когда мы с ним разговаривали. Когда уже стало понятно решение, говорит: "Семья поедет, как ты думаешь?». Я говорю: «Владимир Владимирович, у меня не было возможности это обсудить, но я думаю, что да». И когда состоялся уже наш разговор с главой государства, я сообщил об этом Евгении, и не было никаких вопросов. Жена – за мужем, замужем. Вот и поехала. И то, что она сейчас делает, насколько она искренне делает то, во что верит – и волонтерские проекты, и все, что касается мероприятий для жен наших военнослужащих, (а началось это задолго до СВО) – она искренне этим живет. При этом она очень здорово обеспечивает баланс семьи и своего дела. Вот она делает свое дело, абсолютно важное, полезное, нужное и при этом я четко понимаю, что у меня тылы закрыты, и она умудряется еще хранить очаг, делает это филигранно, идеально. Поэтому я очень ей горжусь. И на самом деле то, что она рядом, дает мне силы. Потому что разные же моменты бывают, тяжелые, иногда одновременно с набором критических ситуаций, которые тебе нужно преодолеть по работе. Возникает одно, второе, третье, это все одновременно. Приезжаешь ночью домой, ложишься спать, прижавшись, и наполняешься силами энергии, и все, утром ты пошел дальше решать задачи, которые принципиально важны для области.

- А правда, что вас под танк бросили слушатели школы губернаторов?

- Не то чтобы бросали, но испытания были разные, в том числе, мы были и в окопах, над нами проходила боевая техника, и многое многое другое. Я так понимаю, за нами наблюдали , как мы на это на все реагируем, были разные аспекты, и тема, связанная с полигонами, экстремальными сюжетами, тоже была. Тяжелая бронетехника была.

- Реальность оказалась еще более жесткой, чем в учении в школе. Авиакатастрофа, мост, потом ковид, мобилизация, ранение ваше. Вам все так просто не дается, как я погляжу.

- Не дается.

- Вы вспомнили жен военнослужащих, вы сейчас в контакте с теми, кто отправился на линию соприкосновения?

- Я не могу быть с каждым в контакте, но с рядом ребят, командиров, конечно, в контакте.

- Вы помните первые сборы, напутствия?

- Самое тяжелое было – разговоры с мобилизованными, проводы когда были. Я говорил то, что думаю, без пафоса, мол, мужики, спасибо огромное, у вас у каждого свой план, своя жизнь, могли бы как-то пытаться уйти от этого всего, но вы здесь, не пытались и прочее. Тогда были и проблемы с обеспечением, непростые времена. Старался каждому пожать руку. Запомнилось два сюжета. Мужчина, крепкий такой, говорит: «Можно к вам обратиться?». Думаю, попросит с чем-то помочь. Говорю: «Что, какая помощь нужна?». Он же говорит: «Я хотел бы сказать спасибо». «За что?», – спрашиваю. А обстановка, как вы понимаете, не очень способствует. А тут, когда государство призывает выполнить свой долг, а все равно спасибо говорит. Отвечает: «Я работаю в электротранспорте, спасибо за новые троллейбусы». Я ему: «Вы говорите об этом в ситуации, когда отправляетесь выполнять непростую задачу, учебка, полигон и прочее?». «Да»,– отвечает, – «Давно хотел сказать вам спасибо». Еще один пример , парень говорит, мол, у меня двор ремонтируют, проследите, чтоб доделали вовремя. Вот такие наши люди, вот такие парни, мужчины, мужики настоящие, которые пошли выполнять свой долг.

- Что вы чувствуете, их провожая, напутствия говоря?

- Я очень хочу, чтобы они вернулись живыми и здоровыми.

- Давайте в блиц сыграем. У нас очень серьезный разговор, я думала, будем предаваться воспоминания из детства, хотя, думаю дойдем до этого рано или поздно. Солнце или море?

- Солнце.

- Толстовка или пиджак?

- Толстовка.

- Любовь или по расчету?

- Любовь.

- Красное или белое?

- Красное.

- Поезд или самолет?

- Самолет.

- Губернатор или в Москве?

- Губернатор. Честь служить людям, действительно, искренне пытаясь переломить ситуацию, сделать то, что не удалось сделать предшественникам, хотя все старались. Это честь, это не работа, это служение. Когда ты всего себя отдаешь, тогда у тебя получается. И, конечно, особая честь – служить Мурманской области, потому что это регион крайне важный для страны, и то, что мне доверено руководством страны, северянами, которые меня выбрали и судьбой служить здесь, рядом с теми кто служит на Северном флоте и другими соединениями, – это большая честь, и я именно так и отношусь.

- Что вы почувствовали, когда мои коллеги показали фотографию с траулером «Чибис», который принимал участие в восстановлении послевоенного Мурманска?

- Это судьба, это такой сюр в контексте того, что я вам рассказал, с удивительным моментом, когда мне только сделали предложение возглавить Мурманскую область, и вот эта история. Верите ли вы в судьбу? Это судьба, это интересно и уникально. Печать