Нужны ли нам государственная идеология и правящая партия?

Член Совета Ассоциации российских дипломатов, доктор политических наук, профессор РГГУ, профессор кафедры дипломатии МГИМО Владимир Пряхин – к дискуссии о ревизии действующей Конституции России.

В российской общественно-политической инфосфере вновь оживилась дискуссия об идеологии и мировоззрении. Но поскольку в 1991 году западные эксперты внушили нам, что идеология - зло, а какая-либо государственная идеология официально запрещена в тексте нашей действующей Конституции, то дискуссия эта может иногда смахивать на спор первоклассников на тему, почему два плюс три пять, а дважды три шесть.

Дело в том, что нельзя спорить о чём-то, в данном случае об идеологии, не имея единого понимания предмета дискуссии. А в головах у среднего российского обывателя под идеологией до сих пор понимается не что иное, как лживая внешнеполитическая пропаганда о третьем этапе общего кризиса капитализма и грядущей победе развитого социализма. В действительности идеология, как определил ее ещё автор этого термина французский философ Антуан Дестют де Траси, есть не что иное как система общих религиозных, этических, юридических, философских представлений об отношении человека к окружающей действительности.

Таким образом идеология понятие объективное. Такое же как энергия, которая не исчезает и не возникает вновь, а существует постоянно, видоизменяя свои формы. Выплеснув с грязной водой лживой пропаганды понятие идеологии, мы тем самым лишили себя и всех прежних мировоззренческих устоев нашей жизни, а услужливые добрые дяди «из-за бугра» тут же подкинули нам свою идеологию консюмеризма и суперконсумеризма, о которой их же нобелевский лауреат Альберт Гор сказал, что она хуже гитлеровского фашизма. И это понятно, потому что требование «всё и сейчас» без понимания «зачем» очень быстро может привести к пониманию смысла жизни в поиске самого-самого сильнодействующего наркотика, вводимого самым-самым быстрым способом. И пока речь идёт об одном отдельно взятом человеке, это ещё можно было бы перетерпеть. Но когда всему обществу внушается представление о том, что после нас хоть потоп и что нужно жить только сегодняшним днём, стремясь выжать из него как можно больше удовольствий, это ведёт к вырождению или, более конкретно, к демографическому кризису, переживаемому, в частности, нашей страной.

Поэтому из мутной пены телевизионных ток-шоу на идеологическую тему можно и нужно сделать конкретные политические выводы и юридические решения.

Первый и главный вывод заключается в том, что России нужна созидательная государственная идеология, нацеленная на построение достойного человека настоящего для нынешнего поколения россиян и комфортного будущего для наших детей и внуков.

Второй вывод заключается в том, что государственная идеология не может и не должна носить силу обязательной для всех. Идеологический плюрализм в демократическом обществе должен быть сохранён как важнейшая предпосылка для сохранения той же самой созидательной государственной идеологии. Ведь коллапс государственной идеологии СССР начался не тогда, когда её стали оспаривать и опровергать западные оппоненты, а тогда, когда столпы этой самой государственной идеологии стали преследовать и карать тех её настоящих носителей и сторонников (таких, например как выдающийся мыслитель Александр Александрович Зиновьев), которые на поверку оказались не «маргариновыми», а настоящими коммунистами, искренне и творчески стремившимися развить и адаптировать к новым условиям научно-технической революции положительные начала, заложенные в коммунистическую идеологию её основоположниками и принятые широкими массами трудящихся.

В-третьих, при допущении идеологического разнообразия необходимо сохранить и упрочить этические и административные барьеры на пути распространения идеологических концепций и мировоззренческих представлений, если они противоречат аксиоматическим нормам нравственности. Ведь не секрет, что на Западе, например, в Германии, не так уж мало вполне легальных проповедников допустимости педофилии.

Из этих выводов логично вытекает и понимание необходимости соответствующих юридических действий. В этом отношении министр юстиции Константин Александрович Чуйченко, безусловно, прав, когда говорит о необходимости внесения изменений в статью 13 действующей Конституции России.

Внесению необходимых изменений в Конституцию, а, может быть, и принятию новой конституции, что было бы, кстати говоря, весьма логичным шагом, препятствует целый ряд обстоятельств. Прежде всего, отсутствие единства относительно понимания нашего исторического прошлого. В постановлении Конституционного Суда России от 30 ноября 1992 года по делу КПСС, в частности, осуждается «советский тоталитарный режим» как неограниченная, опирающаяся на насилие власть коммунистических функционеров. Но к «коммунистическим функционерам» в широком контексте могут быть отнесены не только Сталин, Брежнев и Горбачёв, но и младший политрук 220-го стрелкового полка 4-й стрелковой дивизии 18-й армии Алексей Гордеевич Ерёменко, ценой собственной жизни поднявший роту в атаку в июле 42-го. А сколько еще таких функционеров – известных и безвестных – навсегда обрели вечный покой в братских могилах от Волоколамска до Потсдама и Харбина? Мы уже не говорим о том, что именно партия коммунистов была направляющей силой в мирном гражданском строительстве в СССР. Неслучайно главный удар врагами России был нанесен через своих агентов влияния именно по коммунистической партии как организационной основе советской государственности и коммунистической идеологии как ее мировоззренческому стержню.

Поэтому смешивать в одном мировоззренческом котле Александра Васильевича Луначарского и Николая Ивановича Ежова только потому, что они были обладателями членских билетов одной партии, в высшей степени абсурдно. Это примерно то же самое, что сводить понятие христианства к личности лидера иезуитов Игнатиуса Лойолы. А именно это делают изощрённые идеологические противники самой российской государственности на Западе. И чем скорее мы дадим отпор этим поползновением, тем скорее мы построим новую созидательную идеологию.

Для этого нам необходимо, наконец, разобраться самим в своём собственном историческом прошлом, очистить оклеветанных, назвать виновных, обозначить верные и ошибочные идеологические ориентиры прошлого и настоящего. В Китае это было сделано методом простой арифметики – деятельность вождя прошлого была охарактеризована на 70 процентов положительной и на 30 ошибочной.

В нашем случае дело сложнее, так как до сих пор нет определения тому грандиозному социальному перевороту, который произошёл в нашей стране в тридцатые годы XX века. Если, конечно, не считать чёткого, меткого, но недостаточно развитого тезиса Льва Троцкого о «термидорианском перевороте».

Наконец, когда мы говорим о государственной идеологии, нельзя обойти и деликатный вопрос о правящей партии. Отказ от государственной идеологии в СССР был увязан с изъятием из текста конституции статей шестой и седьмой, закреплявших монополию коммунистической партии на власть в стране. Между тем, если разобраться, государственную идеологию могут разделять различные партии, представляющие различные слои общества, различные мировоззренческие платформы и подходы. Другое дело, что сама по себе правящая партия должна быть реформирована в своеобразный общенародный парламент, члены которого должны на регулярной основе избираться коллективами граждан в производственных коллективах и по месту жительства на ограниченные сроки и посредством тайного голосования. Последнее обстоятельство хотелось бы подчеркнуть, так как именно нарушение принципа тайны голосование и явилось главной причиной краха КПСС и СССР. Ведь ни для кого не секрет, что если бы руководящие органы КПСС на местах и наверху избирались тайно, как того требовал устав партии, то состав этих органов не один раз поменялся бы за время так называемого застоя и перестройки. Нарушение же этого принципа привело к тому, что устранить от руководства страной М.С. Горбачёва можно было только с ликвидацией самой страны.

И ещё одно немаловажное, на наш взгляд, обстоятельство. Дискуссия о государственной идеологии началась в России практически со времён, когда было отвергнуто само понятие государственной идеологии, то есть с девяностых годов прошлого века. С 2020 года эта дискуссия вступила в активную фазу в силу того, что невозможно отстаивать принципы укрепления российской государственности без воспитания молодёжи в духе патриотизма, а патриотизм - краеугольный камень любой созидательный идеологии. В течение трёх лет дискуссии мы подошли к введению в высших учебных заведениях предмета «Основы российской государственности». Прямо скажем, немного. До того, как будут сформированы необходимые учебные программы, подготовлен преподавательский корпус, способный не схоластически, оказывая «образовательные услуги», а творчески - посредством индивидуальной работы со студентами - прививать им чувства патриотизма, пройдёт ещё много времени. И все это время эти самые студенты будут в социальных сетях обмениваться посланиями типа «везде лучше, чем в Рашке».

А сколько реально у нас времени для того, чтобы осуществить необходимые преобразования без того, чтобы их необходимость была осознана обществом без невосполнимых потерь и новых социальных катаклизмов, чреватых крушением самой отечественной государственности?
Не так уж много. Темпы научно-технического прогресса и динамика мировых политических процессов диктуют и соответствующую скорость необходимой социальный адаптации. Ведущие специалисты в области системотехники утверждают, что совершенствование технологий искусственного интеллекта может привести к глобальной катастрофе и самоуничтожению человечества уже в ближайшие два-три десятилетия. Поэтому времени для дискуссий на тему, как и каким образом нам переформатировать положения тринадцатой статьи действующей Конституции, остается немного.

Речь идёт не просто о бумажном формотворчестве, но внедрении в нашу социальную жизнь нового мировоззрения, основанного как на традиционных и совершенно необходимых принципах патриотизма, так и на общечеловеческих гуманитарных ценностях, которые столь успешно упраздняет современная «передовая Европа».

И тут возникает ещё одна проблема, возможно, самая главная. В основе любой по-настоящему созидательный идеологии находится конструктивное достоверное научно обоснованное представление о будущем. Это представление никогда не может быть абсолютно точным в деталях, но оно всегда строится на гуманистических принципах, заложенных в самой природе человека. Таких, например, как десять заповедей господних, присутствующих в христианских и в других основных религиях. Сейчас такого представления и даже более-менее обоснованного прогноза о будущем человеческой цивилизации нет ни в научном сообществе, ни у широкой общественности. Доминируют всякого рода катастрофические представления об Апокалипсисе и неизбежном конце света, что лишь подгоняет потребительское стремление получить всё и сейчас, не думая о будущем и тем более о будущем своих детей, которых вообще лучше не рожать.

Между тем в российском философско-историческом наследии такое представление есть. И оно получило соответствующее определение как русский космизм. Нет пророков в своём Отечестве, гласит библейская истина. И эта истина в полной мере относится к русскому космизму, который до сих третируется в наших энциклопедиях как мистика или еретическое псевдоучение. А вот в США, где окончание Холодной войны однозначно оценили как тотальную военно-политическую победу над СССР, русский космизм истолковали как своеобразный военный трофей наряду с военно-техническими разработками в области крылатых ракет и других перспективных вооружений. Разница только в том, что если даже самые передовые военно-технические разработки семидесятых годов прошлого века к нашему времени устарели, то гениальные прогнозы будущего человеческой цивилизации, сформулированные гениальными мыслителями К.Э. Циолковским, В.И. Вернадским, А.Л. Чижевским, Н.Ф. Фёдоровым не только не устаревают, но находят все новые подтверждения своей верности в объективной реальности сегодняшнего дня, и потому являются настоятельно востребованными для формирования любой созидательной идеологии нашего времени. Американцы почуяли всю силу и привлекательность идей Циолковского и Вернадского о будущем человечества. Но в силу узости своего чисто технологического кругозора не смогли в полной мере оценить их значение. Поэтому русский космизм в их интерпретации выразился в уродливых формах трансгуманизма и вульгарном шарлатанстве типа обессмерчивания посредством замораживания трупов.

Между тем суть русского космизма очень проста. Его родоначальники толковали религиозные сакральные понятия бессмертия, воскрешения, души как задачи прикладной науки будущего. Это будущее наступило. В научной парадигме проекцией религиозного бессмертия стало искусственная увеличение видовой продолжительности жизни людей, воскрешения - антропоидентичное бионическое моделирование прежде живших, души - индивидуальный алгоритм личностного поведения. Но по мере овладения технологическими средствами реализации сакральных религиозных понятий резко возросли глобальные угрозы, связанные с неконтролируемым прогрессом науки и техники. «Если мы не контролируем нашу собственную цивилизацию, то лишаемся права голоса о нашем будущем существовании», — считает один из ведущих западных специалистов в области информатики англичанин Стюарт Рассел. И с этим нельзя не согласиться.

Русские космисты сформулировали альтернативу пессимистическому прогнозу британца. Необходимо стремиться к бессмертию рукотворному, рукотворному построению антропоидентичных бионических моделей наших предков. В этом и есть смысл развития технологий искусственного интеллекта, об угрозе которых все больше и больше говорят ученые. Но как и любой научный продукт, технология искусственного интеллекта может быть использована и в позитивных (божественных) целях и для деструктивных (назовём их дьявольскими) ухищрений. Вы можете с помощью технологии искусственного интеллекта попробовать построить максимально близкую к оригиналу антропоморфную модель своего деда, погибшего во время Великой Отечественной войны, а можете заказать антропоморфную работницу коммерческого секса, в наибольшей степени удовлетворяющую ваши индивидуальные потребности. Первое - путь в продолжающееся бесконечно будущее, второе - дорога в черную дыру самоуничтожения. И есть немало детализированных сценариев глобальных катастроф. А вот реалистических прогнозов спасения человечества и продолжения человеческой цивилизации нет. Ведь даже если действительно осуществятся на практике идеи космистов о рукотворных бессмертии и воскрешениях, то возникает вопрос и о том, где их в будущем разместить на нашей планете, ресурсы которой и без того ограничены.

Мы со своей стороны осмелимся предложить гипотезу высшего синтеза человечества в едином вселенском разуме. Видный бизнесмен нашего времени Цукерберг провозгласил задачей своих изысканий телепатический обмен информацией между субъектами общения в качестве реально решаемой задачи. Опять же, в силу особенностей американского технологического кругозора, эта гениальная идея обрела материальную плоть в чисто коммерческом прикладном варианте - Пентагон тут же заказал разработчикам телепатические шлемы для общения военнослужащих в беспроводном режиме.

Но что реально будет, если все люди, живущие на Земле, получат возможность делиться своими самыми сокровенными мыслями друг с другом? Следует ли этого бояться? Конечно, для хранителей государственных тайн сама мысль о телепатическом обмене информацией представляется катастрофичной. Но не является ли понимание человеком человека высшим предназначением такой немаловажный функции жизнедеятельности как любовь? Когда-то классик немецкого романтизма Беттина Арним писала: «Я хочу чтобы меня любили, а это значит, чтобы меня понимали». Но если вся информация из одного индивидуального человека перейдёт в другого, то неминуемо схлопывание этих двух индивидуальных личностей в одном человеке. А в перспективе и всего человечества в одной точке концентрации всей информации. И этого не следует бояться. Мы до сих пор не знаем тайны Большого взрыва, благодаря которому зародилась наша цивилизация. И почему бы не предположить, что этот первовзрыв и есть продукт программы, заложенной нашими космическими первопредшественниками для того, чтобы повториться в нас на более высоком качественном уровне? И мы тоже должны стремиться к своему продолжению в космосе на более высоком качественном уровне. Как бы ни экстравагантно звучал этот прогноз конструктивного развития человечества, он, безусловно, является разумной альтернативой самоуничтожению, тем Общим делом, которое проектировали русские космисты в мечтах об искоренении войн из жизни человечества.

Так может быть вместо того, чтобы тратить годы в философских дискуссиях о государственной идеологии и изводить тонны бумаги в сомнительной ценности проектах, стоит создать, как это предлагал родоначальник русского космизма Н. Ф. Фёдоров, центр «вне храмовой литургии», чтобы «рассеянные сложить в тела отцов»? В нашем конкретном случае - собирать, накапливать, приумножать информацию о бойцах, погибших во время специальной военной операции, поставив перед собой задачу их последующего рукотворного воскрешения в антропоморфных моделях.










Печать