«На Севере — жить!», или Как делать мир вокруг себя лучше

Андрей Чибис в первый губернаторский срок сократил отток населения из Мурманской области, привлек 1,2 трлн рублей инвестиций в регион, запустил жилищное строительство и перезапустил туризм в регионе.

О том, какие задачи стоят на следующие пять лет, как воспринимать действия европейских соседей, и о губернаторском плане «На Севере — жить!» рассказал глава региона в интервью ТАСС.

— Андрей Владимирович, ближайшие пять лет Мурманская область будет вновь под вашим руководством. Расскажите о тех задачах, которые вы ставите перед собой на эту пятилетку.

— Ориентир в моей работе и работе моей команды — это план «На Севере — жить!». Его обновленная версия определяет задачи на ближайшие пять лет, причем цели в план вносили сами жители региона, после чего идеи обсуждались на экспертно-отраслевых сессиях. Мы проанализировали 72 тыс. предложений от северян и экспертов. По итогу получился очень четкий документ. План учитывает и экономику, и социальную сферу, и вопросы жилья, и благоустройства, и так далее.

— Одна из ключевых задач, которой вы начали заниматься еще в 2019 году, — сокращение оттока населения из Мурманской области. В 2023 году снижение численности населения в разы сократилось, а количество переехавших в регион превысило количество уехавших. Долгосрочный ли это тренд? Какие у вас цели до 2030 года?

— Действительно, нам удалось переломить тренд на отток населения из Мурманской области уже в 2023 году — это большая победа, темп снижения численности населения сократился почти в семь раз, а также произошел сам перелом, когда к нам приехало больше, чем от нас уехало, впервые с 1989 года. Только условия работы на Севере в то время, как вы понимаете, были другими, бороться за людей было проще, потому что действовали система распределения и другая система оплаты труда. Социальные профессии типа учителей или врачей оплачивались в Мурманске в 2,3 раза больше, чем в других регионах, а если, например, ты ехал учителем в Ковдор на границе с Финляндией, то в 4 раза больше. Люди понимали, что Кольское Заполярье — это, с одной стороны, полярная ночь, долгая зима, прохладное лето, но с другой стороны — «длинный» рубль плюс романтика, ну, и распределение, конечно, никто не отменял. Сейчас условия совсем иные.

— Остается одна романтика?

— Остается еще интересная работа, и есть конкретные специальности, где и люди требуются, и зарплаты высокие. Тем не менее, нам стало тяжелее конкурировать с Москвой и Санкт-Петербургом за молодежь и квалифицированных специалистов за счет близости к ним. И вот в этой жесткой конкуренции мы стали добиваться результатов. Наша задача, которую мы ставим на ближайшие пять лет, — это сохранение численности населения, не только за счет притока, но и за счет удержания молодых семей, за счет создания для них качественных условий для жизни и за счет рабочих мест, за которыми идет мотивация к повышению оплаты труда и в реальном секторе экономики, и в бюджетной сфере. А вторая цель — это повышение доходов этих людей и регионального бюджета. Задача непростая. Мы в 2021 году перестали быть дотационным субъектом, а сейчас верстаем бюджет 2025 года и завершаем 2024 год с учетом санкционного давления на отдельных наших налогоплательщиков. У нас появились трудности с доходами, и нам в этой ситуации нужно обеспечить и развитие, и выполнение всех тех планов и социальных обязательств, о которых мы договорились.

— В сентябре аэропорты Мурманска и Апатитов столкнулись с атаками беспилотников, был задействован план «Ковер». Есть ли понимание, откуда прилетели БПЛА и как обезопасить регион в будущем?

— Мы саму возможность прилетов БПЛА начали изучать и искать превентивные меры защиты задолго до того, как это впервые произошло. Тогда казалось, что беспилотники не угрожают Северу. Но мы понимали, что риски есть с учетом тех стратегических объектов, которые у нас находятся. Мы приняли необходимый комплекс мер, более того, продолжаем развивать меры безопасности в очень тесной связке с Министерством обороны РФ. Делаем все возможное, чтобы защитить наше небо и объекты от прилета вражеских беспилотников, при этом понимая, что налеты будут продолжаться. Мы на этот счет никаких иллюзий не питаем, поэтому мы реагируем, не просто вводя те или иные меры в моменте, а заранее работаем над тем, чтобы обезопасить регион в случае прилета, предотвратить последствия или свести их к минимуму.

— В Мурманской области практически несколько десятилетий ничего не строилось. Теперь есть договоренности о вводе новых 400 тыс. кв. м жилья. Как удалось убедить застройщиков прийти в регион?

— Внесу сразу поправку: на сегодняшний день подтверждены застройщиками и есть договоренности на строительство 800 тыс. кв. м жилья. Это был один из ключевых болевых вопросов. Для переселения из аварийного жилья небольшие домики еще строились, а вот рынка новостроек не было. Когда я пытался сюда затащить застройщиков, они мне говорили: »Все, кто у тебя зарабатывает и готов инвестировать в жилье, делают это за пределами Мурманской области, потому что на Севере никто долго жить не хочет». Эта проблема, в том числе ментальная, была, особенно у молодежи. Она и сейчас в определенной степени остается, но все больше и больше людей принимают решение развиваться, работать и жить здесь.

На этом этапе мы в 2023 году запустили достаточно рискованную на первый взгляд программу субсидирования индивидуального строительства «Свой дом в Арктике». Стали платить до 1,5 млн рублей тому, кто покупает или строит свой дом. Популярность этой меры поддержки превысила все наши ожидания, в том числе доказав застройщикам, что спрос на жилье есть. Теперь застройщики «видят экономику», уже работают у нас. Мы им бесплатно дали земельные участки, взяли на себя обязательства по инженерным сетям. Дополнительным стимулом к росту спроса стала арктическая ипотека. В начале сентября застройщиком «Самолет» были открыты продажи на новый микрорайон в соседней с Мурманском Коле. И в рекордные сроки все слоты были проданы.

Отдельный вопрос — это военное жилье. В бюджете выделено по 10 млрд рублей в год из федерального бюджета в период 2024–2026 годов. Плюс есть и региональная часть финансирования. На эти средства мы активно ведем комплексную и масштабную работу. Это ремонт и жилья, и в целом инфраструктуры в ЗАТО, и в военных гарнизонах, построенных еще в советские годы.

— Владимир Путин на Восточном экономическом форуме заявлял о масштабном развитии Северного морского пути. В тех 14 портах, которые находятся в его акватории, Мурманский порт занимает ключевое место. По прогнозам развития Мурманского транспортного узла, грузооборот должен достигнуть 100 млн тонн. Какой сейчас у вас грузооборот, откуда вы получаете грузы и куда они уходят? Многие ли суда отправляются из Мурманска по Севморпути сейчас?

— Порт Мурманска уже является опорным портом Северного морского пути (СМП), очевидно, что его значение будет расти и дальше. СМП станет однозначно конкурентом традиционным морским логистическим путям. Мурманск как незамерзающий глубоководный порт имеет здесь стратегическое значение.

У нас разные грузы: есть «море — море», есть то, что приходит по суше — по железной дороге. Сегодня грузооборот Мурманского порта превышает 60 млн тонн, а железнодорожные подходы могут подвезти к Мурманску всего 45 млн тонн — это с учетом реализации проекта «Мурманский транспортный узел». Конечно, мы видим прогноз, какой груз откуда и куда поедет, и видим необходимость увеличивать возможности провоза грузов железной дорогой к Мурманску, и на западный, и на восточный берег Кольского залива минимум до 100 млн тонн. Мы прорабатываем этот вопрос вместе с федеральными структурами, кстати, президент на ВЭФ тоже обратил на это внимание. Сейчас важно не опоздать с развитием инфраструктуры, этим мы и занимаемся.

— Вы говорили о возможности переноса сыпучих грузов — например, угля, вредного для экологии Мурманска, — из черты города на западный берег Кольского залива, а какие виды грузов должны остаться на восточном берегу, по вашему мнению?

— Появление на западном берегу Кольского залива порта «Лавна» — специализированного угольного терминала — позволяет нам этот вопрос решать, замещая восточный берег другими грузами. Там и сейчас переваливается часть удобрений, железорудный концентрат. Одна из перспектив, по нашему мнению, — это все, что касается контейнерных перевозок. Сейчас мы прорабатываем вопрос, какими грузами мы будем замещать уголь на восточном берегу и какие для этого нужно меры поддержки, например льготы на провоз по железной дороге определенного вида грузов. Мы делаем все не спеша, чтобы, с одной стороны, не нарушить работу порта, но и убрать уголь из центра города. Это значимый вопрос для мурманчан, и я получил поддержку президента России, когда озвучил ему в ходе нашей встречи эту тему.

— С учетом того, что Мурманск становится ключевым логистическим хабом, видите ли вы необходимость развития судостроения и судоремонта в регионе?

— Мы не просто видим необходимость, а уже приступили к проектам. Один из участков на восточном берегу Кольского залива — территория рыбного порта Мурманска, который недавно решением суда был возвращен в государственную собственность. Порт после частного собственника находится, мягко говоря, не в лучшем состоянии. Одна из частей этого порта будет перепрофилирована под новые судоремонтные мощности. Уже подписаны соглашения, создана совместная компания, и в следующем году начнется проектирование, а затем и строительство нового судоремонтного завода. Отдельно, учитывая нехватку морского транспорта для перевозки наших грузов, мы считаем, что высока потребность в мощностях по судостроению, и если решение о его развитии на уровне федеральной власти будет принято, то Мурманск является одним из самых удобных мест, где бы такая судоверфь могла появиться.

— Один из самых амбициозных металлургических проектов в Мурманской области — это добыча лития, но цены на него падают на мировых рынках, отражается ли это на реализации этого проекта, есть ли изменения?

— На сегодняшний день мы этих изменений не видим, потому что это больше вопрос даже не цены на металл, а национальной безопасности. Сомнений в том, что этот проект будет реализован, у нас нет. Понятно, что это большой объем инвестиций, в том числе инфраструктурных, но пока все идет по тому плану, о котором мы договорились, и надеюсь, что никаких изменений не произойдет.

— Вы возглавляли рабочую группу Госсовета РФ по развитию Арктики, теперь это уже комиссия статусом выше. Когда у вас будет ближайшее заседание, какие задачи вы ставите перед этой комиссией в перспективе?

— Комиссия Госсовета по развитию Арктики и Северного морского пути — это площадка, которая объединяет, с одной стороны, регионы Арктики, а с другой — ключевых экономических игроков на этой территории. Сейчас идут дискуссии на уровне экспертных советов, а 13 ноября мы планируем провести заседание комиссии, где в том числе рассмотрим вопросы дальнейшей стратегии нашей страны по этим направлениям. Потом предложим их и правительству РФ, и президенту. Высока вероятность, что вопросы развития Арктики будут обсуждаться в обозримой перспективе и на уровне президиума Госсовета. Наша задача при развитии Северного морского пути и Арктики — чтобы появлялись новые возможности для арктических регионов. В Арктике уже создается огромный объем товаров.

— Турпоток в Мурманской области из года в год бьет рекорды. В прошлом году он приблизился к 700 тыс. человек. Было озвучено, что вы хотели бы видеть у себя 1 млн туристов в год, готовы ли вы к такому количеству и какой сейчас портрет человека, который приезжает в Мурманскую область?

— Мы сейчас «раскатываем» авиарейсы в направлении и Мурманска, и города Апатиты, у нас два аэропорта в регионе. В Мурманске строим новый аэропортовый комплекс, в Апатитах тоже идет реконструкция. Если говорить о портрете туриста, то его возраст — 35–50 лет, человек с определенным достатком и зарплатой от 70–80 тыс. рублей, это то, что мы видим по аналитике. Средний чек — от 5 тыс. рублей в сутки. Сегодня, кстати, увеличилось с трех до пяти дней среднее время пребывания в Мурманской области.

Вместе с нашими партнерами мы развиваем ключевые точки притяжения туристов, вкладывая серьезный объем инвестиций. Вместе с «Фосагро» развиваем горнолыжные склоны Кировска с самым длинным в России периодом катания с ноября по июнь. К нам лететь всего два часа из Москвы и чуть меньше из Петербурга, причем сразу в Апатиты, и уже через полчаса после приземления можно быть на горе.
Еще одна задача, которую мы ставим, — это развитие арктической кухни, которая сейчас пользуется большим спросом. Мурманская область становится столицей морской кухни: рыба, ежи, гребешки, крабы... Краб вообще любимое блюдо наших туристов. Краб хоть и называется камчатским, но больший объем этого деликатеса в розничной продаже и общепите Москвы и Санкт-Петербурга из Мурманской области, из Баренцева моря, куда его завезли в качестве эксперимента. Кстати, в Китай мы тоже экспортируем краба наряду с Дальним Востоком: из Мурманска в Китай самолетами возим живых особей.

Вообще, наша цель — это, развивая за счет спроса, денежного потока и гостей, инфраструктуру, сделать туризм доступным и для жителей Мурманской области. Главный вопрос для нас, чтобы качество сервиса, конкурентность предложений, интересные места — чтобы все это было доступно для местных.

— Проблема, с которой вы столкнулись с увеличением турпотока, — это количество мест для размещения. Туристы, приезжая из Мурманска, говорят, что все очень понравилось, но было сложно найти жилье. Это действительно проблема для региона? И как ее решать?

— Еще пять лет назад наши отели были недозагружены, а сегодня, это правда, номер забронировать непросто. Это классическая история при росте спроса, который стимулирует инвестиции в инфраструктуру. Всегда существует определенный разрыв, но если его не будет, то не будет инвестиций. Сейчас отели, в основном небольшие, активно строятся в разных городах региона. Мы работаем с рядом партнеров, чтобы построить новый отель в Мурманске, а действующие отели — за что собственникам спасибо — приводятся в порядок, становятся другими с точки зрения качества.

— Мурманская область граничит с Норвегией и Финляндией. В границах последней должна появиться военная база НАТО. Какую оценку вы можете дать этой ситуации, является ли это угрозой для региона и что делать в этой связи Мурманской области?

— Мы живем в реальном мире. Это наша данность, мы со своей стороны будем адекватно на это реагировать. Хотели бы мы жить в партнерстве и дружбе с соседями? Конечно, хотели бы. Мы — миролюбивый народ, и коммуникации в качестве добрососедского и приграничного сотрудничества были всегда на высоком уровне, но, если политическое руководство этих государств своими действиями привело людей к такой ситуации, объективно ее обостряя, совершенно очевидно, что реакция будет соответствующей и, что немаловажно, дальновидной. Владимир Владимирович Путин и МИД РФ нашу позицию по этому вопросу уже высказали, задача Мурманской области — быть готовой к любому развитию ситуации.

— Финляндия закрыла все КПП на границе с Россией, два из них были на территории Мурманской области. Как сейчас работают или не работают с российской стороны эти два КПП? Были ли они загружены до ввода этих ограничений? Может быть, вы вели переговоры с МИД, стоит или не стоит возобновлять работу этих КПП?

— Финны действительно очень неадекватно себя вели, я помню, как они резко закрыли КПП в Карелии и Ленобласти. Объем людей, в том числе из южных государств, желающих перейти границу через Мурманскую область, резко увеличился. Мы оперативно включались и разбирались с ситуацией с беженцами. Странная позиция властей Финляндии, временами даже непредсказуемая. КПП наши были загружены, очень много финнов приезжали к нам за бензином, товарами и продуктами питания, а сейчас не приезжают. Насколько мне известно, те финны, которые живут у границы, очень по этому поводу переживают. Коммуникации и человеческие отношения у многих сохраняются. Что тут можно сделать? У них такая позиция, пусть они с этой позицией живут.

— КПП на границе с Норвегией не закрыт, но он не работает для пешеходов, а только для транспортных средств. Не чинит ли Норвегия какие-то препятствия для людей для пересечения границы?

— Да, пропуск транспортных средств идет, это важно, в том числе для какой-то части наших рыбаков, но работа идет в минимальном формате, фактического закрытия нет, но и активного передвижения мы не наблюдаем. Особого, мягко скажем, дружелюбия мы не видим, но и жестких скандальных ситуаций я не припомню.

— Один из самых известных слоганов среди региональных — это слова «На Севере — жить!». Помогает ли он вам в работе с жителями Мурманской области и России в целом?

— Этот слоган появился в 2019 году, когда президент России доверил мне право возглавить Мурманскую область в качестве врио губернатора. Одним из первых неприятных, но ярких впечатлений в регионе стал тезис, который набирал популярность в головах мурманской молодежи: «Выключи свет последний, кто будет улетать из аэропорта Мурманска». Это вирусилось в соцсетях и головах. В поездках по региону и встречах с его жителями я увидел много людей, которые с огромной любовью и трепетом относились к Северу и Мурманской области, и тогда встал вопрос, а что мы можем такого сделать, чтобы люди здесь оставались и приезжали бы на Севере жить? И в один из выездов и родился слоган «На Севере — жить!». И что все дальнейшие наши действия и решения должны быть направлены именно на это.

В конце мая 2019 года, когда я публично представлял этот слоган, были споры. Ряд моих коллег провели фокус-группы и сказали, что этого нельзя делать, на Севере жить никто не хочет. Но это все ерунда, у людей должно быть четкое понимание, что они живут на краю света в непростых климатических условиях, но они делают важную работу для своей страны в Арктике. Должен быть эмоциональный заряд. Тогда я пошел на риск, и никогда не забуду, как в 2021 году на Дне рождения города Мурманска мы решили сделать шоу дронов, которые собирались в разные узнаваемые локации, и в один момент они нарисовали в небе слоган «На Севере — жить!». Эмоциональный отклик тысяч человек, которые тогда собрались на центральной площади города, был потрясающим. Тогда я понял, что мы были правы. Людям очень важно знать, зачем они живут, и верить в то, что они делают.

Это все материализовалось в лозунге «На Севере — жить!». Тогда это начиналось как идеология, что мы живем на Севере здесь и сейчас, нельзя жить с синдромом отложенной жизни, давайте делать мир вокруг себя лучше, а сейчас — это очень четкий и подробный план мероприятий, где сами люди дают свои предложения, это то, с чего я начал. На следующие пять лет план «На Севере — жить!» сверстан. Мы четко понимаем, что нужно делать дальше, чтобы качество жизни на Севере менялось не по отчетам, а чтобы люди это чувствовали на себе и оставались здесь жить и работать.

— Вы в свое время сами приехали на Север служить и жить. Нравится ли вам здесь? Хотели бы остаться?

— Я остался, и мне нравится.

Печать